Лента: Религия

На телеканале "Россия 1" состоялся показ традиционного рождественского интервью Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Настоятель РПЦ ответил на вопросы журналиста и телеведущего, генерального директора МИА "Россия сегодня" Дмитрия Киселева.

— Ваше Святейшество, на планете не то что не спокойно, а такое впечатление, что мир сходит с ума. И в подобных условиях ваше слово всегда было вдохновляющим. Хочу в этой связи поделиться с вами одним своим соображением. Россия будет жива до тех пор, пока сохранит свое своеобразие. В какой степени это так? Если да, то в чем своеобразие России сегодня?

— Конечно, каждый человек своеобразен — нет двух одинаковых людей. И каждая страна своеобразна. Этот фактор формируется под влиянием различных обстоятельств. Если говорить о России, это ее размеры, климат, история и так далее. Но есть нечто такое, что лежит в основе мотивации абсолютного большинства людей: когда они прислушиваются к внутреннему голосу, который мы называем голосом совести.

Я думаю, что своеобразие России заключается во многом в том, что, хотя это иногда и создавало проблемы, наша страна совестливая. И приведу некоторые примеры, очень яркие и многим известные, когда совестливость брала верх над прагматизмом. Вот, например, Крымская война, защита православия на Святой земле, Николай Первый. Кто-нибудь из наших зрителей скажет: "Да, но это была геополитическая программа". Однако не геополитические идеи вдохновили людей защищать святыни и православных на Святой земле, а совесть. А Балканские войны при Александре Втором? Тысячи простых русских людей пошли воевать за братьев-славян. А вместе с ними — и непростые, и генералы, и члены царской семьи. Это что, только прагматизм? Да разве во имя прагматизма человек способен умереть? Никогда! Движение навстречу опасности для того, чтобы защитить, тоже ведь по зову совести. А Николай Второй и начало Первой мировой войны, когда русские встали на защиту сербских братьев? Но тоже кто-то может сказать, что это прагматизм. Но разве пошли бы люди воевать только ради него? Поэтому в истории России совестливость очень ясно просматривается.

— Многие считают, что Россия пытается играть в мире несоразмерную роль. И в этом даже есть некие риски для нашей страны. Так по силам ли крест?

— От креста не полагается отказываться — так учит православная церковь. Если Россия принимает на себя этот крест, то Бог даст и силы его нести. Самое важное, чтобы нравственное измерение в политике, о котором мы только что с вами говорили, никогда не поглощалось исключительно прагматическими целями, далекими от нравственности. И если мы в своей политике, жизни и в общественном устройстве будем стремиться к торжеству справедливости, к тому, чтобы нравственное чувство людей было спокойно, то, несомненно, нам придется нести некий крест. Не будем вдаваться в подробности, но, конечно, в мире есть люди, несогласные с такой позицией. Но хочу повторить еще раз: если Бог возлагает крест, то дает и силы его нести. И сам факт несения этого креста имеет огромное значение для всего мира, для всего человеческого сообщества. И как бы ни пытались представить в иных красках нашу (в том числе и внешнюю) политику, она будет притягательной для очень многих людей в мире до тех пор, пока будет сохранять вот это нравственное измерение.

— И все же вы недавно говорили об апокалипсисе. Отклики были самые разные. У нас умеют интерпретировать, вы знаете. Но все же, к чему готовиться и как?

— Апокалипсис — это конец истории, и не патриарх Кирилл выдумал это.

В Библии ясно сказано о том, что наступит конец истории. И в общем это очень логичное повествование. Ведь каждый человек в какой-то момент умрет. Очень многие озабочены темой конца света, но не отдают себе отчета в том, что наш собственный конец и конец света разделены очень конкретным промежутком времени, как сказано в Библии. Семьдесят лет, от силы 80. Но уж если сверх сил, то 90. Что это такое? Это мгновение.

Кстати, есть такая какая-то непонятная, но, видимо, не случайная закономерность. Люди, придерживающиеся либеральных взглядов, очень не любят, когда Церковь поднимает две темы: о дьяволе и конце мира. Вопрос в том, почему возникает такая реакция. А возникает она по той же самой причине, по которой в современной культуре, так скажем, пытаются отодвинуть в сторону тему смерти, в качестве развлекаловки присутствующую во многих фильмах. А вот серьезного осмысления человеческого конца у нас не любят. И о смерти говорить не любят. И не только у нас, но и на Западе, там даже больше. Там вообще гроб не открывают во время траурной церемонии прощания, будь то в храме или в другом месте. И чем меньше мы об этом говорим, тем для всех спокойней. А почему? А потому, что тема конца требует философского осмысления. И когда человек начинает думать о своем собственном конце или о конце истории, то приходит к выводам, непосредственно связанным с религиозным фактором.

А теперь по сути. Как может вообще наступить конец света? Когда человеческое общество перестанет быть жизнеспособным, исчерпает ресурсы к существованию. В каком случае это может произойти? В том случае, если наступит тотальное господство зла. И к чему это приведет? Зло нежизнеспособно, а система, в которой оно превалирует, не может существовать. И если зло будет нарастать, вытеснит добро из человеческой жизни, тогда и наступит конец.

Почему сегодня об этом нужно говорить? Сегодня мы переживаем особый исторический период. Никогда раньше человечество не ставило на одну доску добро и зло. Было стремление оправдывать зло. Но никогда не было попытки сказать, что добро и зло — это не абсолютные истины. В сознании людей и добро и зло были абсолютными истинами. А сегодня стали относительными.

Когда может безудержно нарастать зло в человеческом обществе? Именно тогда, когда вот эта точка зрения, когда на одной доске стоят добро и зло, восторжествует в глобальном масштабе. И поскольку мы сегодня находимся даже уже не в начале этого процесса, а какой-то определенный период времени пройден, история какая-то уже исчерпана, то как же Церкви об этом не говорить, как же не бить в колокола и не предупреждать о том, что мы вступили на опасную тропу самоуничтожения? Кто скажет об этом, если не Церковь?

— Но у нас были в истории периоды, когда добро и зло оказывались неразличимы. Пример — убийство царской семьи. Уже скоро мы будем отмечать 100-летний юбилей. Тем, что вспомним, тем, что потребуется переосмысление этого факта. Все же что означает эта дата? И когда закончатся наконец всевозможные экспертизы?

— Начну с последней части вашего вопроса. Экспертизы закончатся, когда их завершат специалисты и представят результаты. Никто специально не затягивает этот процесс, но никто специально и не подгоняет ученых, которые пытаются исчерпывающе ответить на вопросы, которые постоянно возникают. Вот вы знаете, что в Сретенском монастыре прошла конференция, на которой я присутствовал, и для меня было чрезвычайно важно слышать и отчеты ученых о проделанной работе, и вопросы, которые им были поставлены. Когда эксперты говорили: "У нас нет готового ответа. Мы не уверены, нам еще нужно исследовать что-то, что откроет возможность прийти к окончательным выводам".

Вот когда это произойдет, тогда мы и будем принимать решения на архиерейском соборе, учитывая, конечно, мнения и тех людей, у которых еще, возможно, останутся вопросы.

Ну а теперь — вообще о трагедии, которая произошла, трагедии цареубийства. Здесь меня занимает один вопрос, который я хочу поднять. Может быть, найдется кто-то способный ответить на него. В 1905 году по завершении первой революции император принял манифест, который открыл возможности реализации широчайших свобод. Создается многопартийность, Государственная дума. Эту возможность открыла не революция, а царь. Ведь были те, кто говорил, что этого делать не надо. Чтобы победить в этой революции, нужно сломить всякую оппозицию. И царь пошел навстречу тем, кто хотел изменить политический строй в стране. Он открыл эти возможности. Дума превратилась в первую очередь в арену не столько решения политический вопросов, сколько в арену борьбы вокруг царя и самодержавия. Что только ни говорили в его адрес!

Сейчас распространено мнение, что царь был слабым. А давайте подумаем: он был слабым или внутренне сильным человеком? Ведь он мог прикончить государственную думу одним хлопком, разогнать все партии, вновь ввести цензуру — у него была реальная была политическая власть. И он ею не воспользовался. Вот наши либеральные историки до сих пор поливают Николая Второго грязью и превозносят Александра Второго. А с точки зрения открытия возможностей для демократического обсуждения проблем, участия в формировании государственной политики кто больше сделал: Александр Второй или Николай Второй? Конечно, Николай Второй. И вот его свергают. Как он сам говорил, кругом предательство. Его свергают, затем зверски уничтожают всю семью. Имя смешивают с грязью. И даже те, кто к нему относится без особого негатива, говорят, ну, слабый был. Надо просто как бы исторически посочувствовать всему тому, что произошло с Россией и ее последним императором. Вот если бы он был слабым человеком, то он не принял бы смерть так мужественно.

Царская семья канонизирована не потому, что Николай Второй был хорошим правителем, мудрым дипломатом и военным стратегом. Он прославлен именно за то, что по-христиански принял смерть. И не только смерть, а всю эту страшную часть своей жизни. Он находился под арестом, терпел оскорбления, притеснения. Он — вчерашний царь, который все потерял. И при этом такие спокойные дневники, такой истинно христианский взгляд на то, что с ним происходило. И это было присуще не только ему, а всем членам семьи.

Значит, вне зависимости от политической оценки его деятельности должно у людей быть уважение к этому жизненному пути, тем более у людей либеральных. Но ничего подобного не происходит. И даже в год столетия революционных событий ничего на экранах не появилось — лишь фильм, который бросает очередную грязь в лик страстотерпца. Вот почему люди возмутились этим фильмом. Ну неужели ничего другого не нашлось? И опять-таки ведь вроде как из либеральных кругов возникла эта картина. А где же заслуги императора?

Своим ответом я не даю никакого анализа его политической деятельности, не подвожу итогов его правления. Я просто реагирую на очень важную часть его жизни, связанную с открытием свобод и прав для граждан Российской империи и на то, как завершилась его жизнь. И в этом смысле, конечно, все, что произошло с государем императором и нашей страной, должно заставить нас о многом подумать.

— Не всем, однако, хватило революции. В гражданской войне, которая идет сейчас на Украине, убивают каждый день. Русская Православная Церковь молится за Украину, за врачевание раскола, но что еще можно сделать?

— Сама по себе молитва — это очень сильный момент. Понимаю, что люди нерелигиозные этого понять не могут. Но те, кто проходит через опыт молитвы, знают, что небеса-то отвечают. Я много раз говорил о том, что если нас начальник один раз обманул, мы можем простить, оправдать. Если мы, придя в кабинет и о чем-то попросив начальника, во второй раз не получили ответа или помощи, то уже начинаем весьма скептически оценивать возможности такого контакта. Но если и в третий раз нас обманули, на этом все заканчивается.

В течение жизни человек постоянно обращается с молитвой к Богу и остается до конца дней верующим. Это означает, что он получил ответ, что небо для него не закрыто. И когда мы говорим, что молимся за мир, за примирение людей на Украине, за преодоление братоубийственного конфликта, то вкладываем в это и нашу уверенность в том, что Господь преклонит в какой-то момент милость к украинскому народу. И прекратится междоусобная брань.

Но, кроме того, конечно, очень значительную роль играет наша Украинская Православная Церковь. Сегодня это единственная миротворческая сила на Украине. Ведь паства у нее и на Востоке, и на Западе, и в центре. Церковь не может обслуживать политические интересы групп, партий или географических районов страны. Она призвана нести всем весть, которая способна преобразовать умы и сердца людей, в том числе и содействовать примирению.

Что же касается всей нашей Церкви, то мы в меру своих сил пытались содействовать возвращению пленных. По милости Божией в преддверии Нового года и Рождества Христова произошел массовый обмен военнопленными, хотя и не такой, как мы бы хотели. Поэтому мы считаем, что это первый этап программы обмена военнопленными, в реализации которого с самого начала и до сегодняшнего дня активное участие принимает наша Церковь.

— Другая горячая точка — Сирия. В ходе войны там погибло очень много и христиан. Удалось ли чем-то помочь им? И что дальше? Это же не только Сирия, это весь Ближний Восток.

— Уже в 2014 году стало ясно, что развивающиеся конфликты на территории Сирии провоцируются такими радикальными силами, которые, придя к власти, начнут с того, что ликвидируют христианское присутствие в этой стране. Именно поэтому христиане активно поддерживали Асада и его правительство. Потому что в стране был обеспечен определенный баланс сил и, что очень важно, люди чувствовали свою защищенность. В 2014-м, несмотря на некоторые предупреждения о том, что это опасно, я все-таки решил поехать в Сирию. Я был в Дамаске, совершал там богослужения и видел, каким был энтузиазм людей. Беседуя и с мусульманами, и с христианами, и с политическими деятелями, я понял, что главная озабоченность людей заключалась в том, что если радикалы исламского разлива придут в Сирии к власти, то первыми, кто от этого пострадает, будут христиане. Случится то, что произошло в Ираке: 85 процентов христиан либо уничтожены, либо изгнаны с территории страны.

Еще при режиме Хусейна я посетил Ирак, в том числе северные его части, был в Мосуле. Посещал древнейшие христианские монастыри. Видел благочестие народа и радовался тому, что в мусульманском окружении спокойно существуют христианские церкви. Сейчас от этого практически ничего не осталось. Монастыри разрушены, храмы взорваны. Такое могло произойти и в Сирии. Поэтому, конечно, участие России, помимо решения каких-то вопросов, в которых я не до конца компетентен и поэтому не считаю возможным что-либо говорить, но кратко скажу о связанном со стабилизацией положения недопущении военных угроз, недопущении того, чтобы власть была взята террористами.

Вот присутствовала очень важная идея — защита христианского меньшинства. Еще в 2013 году, когда в Москву на празднование 1025-летия Крещения Руси прибыли главы поместных православных церквей, при встрече с Владимиром Владимировичем Путиным один из самых сильных посылов касался именно просьбы, чтобы Россия приняла участие в защите христиан на Ближнем Востоке. И я радуюсь тому, что это произошло. И благодаря участию России предотвращен геноцид христиан.

И вот сейчас возникает вопрос восстановления мира, справедливости, безопасности в этой стране, появилась возможность решения множества экономических проблем. Но что нам особенно близко — это восстановление храмов, монастырей, памятников, в том числе мусульманских и античных. Церковь наша участвует в оказании гуманитарной помощи. Мы работаем как от своего имени, так и участвуем в таком общехристианском действии, которое сформировано на площадке Межрелигиозного Совета России. И, кроме того, у нас есть еще двусторонние соглашения с Католической Церковью о том, чтобы вместе оказывать гуманитарную помощь. Существуют разные направления нашего взаимодействия. Надеюсь, что мы внесем свою лепту в оказание реальной помощи тем, кто еще не до сих пор страдает в Сирии.

— Логичен в этой связи следующий вопрос. Вот сейчас популярным становится волонтерское движение. Но ведь священник по сути своей и есть волонтер. Кроме того, что он молится, он занимается еще и массой других дел. Ну, а как сейчас, кроме того, что мы помогаем христианам в Сирии? А что происходит здесь, на нашей территории?

— Вот Максим Исповедник связывает два понятия — любовь и воля. Волевые качества человека. Если любовь оплодотворяет волю, о таких людях мы говорим, что это человек доброй воли. Вот все то, что делают волонтеры, — это проявление доброй воли. Это когда волевые усилия подкрепляются чувством жалости, сострадания и любви.

Для Русской церкви создание волонтерских движений имеет очень большое значение. Исторически получилось так, что в тяжелых условиях, особенно в период атеистический в нашей стране, всякая система солидарности внутри православных приходов была разрушена. Люди не могли свободно встречаться, беседовать, создавать какие-то организации. Все это запрещалось и строго контролировалось. И содействовало развитию такого религиозного индивидуализма. Я прихожу в храм и, собственно говоря, происходит то же самое, что и когда я нахожусь дома: я сам молюсь, обращаюсь к Богу.

А все то, что меня окружает, прямо меня не касается. А создание волонтерских движений практически в большинстве приходов, если говорить о Москве, этот индивидуализм разрушает. Люди начинают сознавать себя общиной. И направляют совместные усилия на выполнение тех задач, которые должны решать, в том числе, и по зову совести и своего христианского призвания.

Волонтерское движение среди молодежи имеет очень большую перспективу. Вы знаете, это меняет климат и, я думаю, не только в в православных общинах, но и в нашем обществе.

— Через два с небольшим месяца в России пройдут выборы президента, главы государства. Как к выборам относится Церковь?

— Церковь относится очень положительно. Потому что в Церкви выборы существовали раньше, чем в государстве. Патриархов выбирали и по милости Божией до сих пор выбирают.

Но, кроме того, ведь и наши соборы принимают решения на основании голосования. Поэтому голосование и выборы — это то, что присуще Церкви. Если это допустимо в Церкви, почему же верующие люди должны считать, что это недопустимо в светском обществе? Не просто допустимо, а очень должно приветствоваться, когда народ принимает участие в избрании, в том числе своего высшего руководителя или своих представителей в парламент. Для некоторых это единственная возможность как-то повлиять на ситуацию. Многие считают, что невозможно повлиять: я один, там — миллионы людей. Но это совсем не так. Из голосов единиц создаются голоса миллионов. Поэтому я призвал бы всех, в том числе православных людей, обязательно принимать участие в предстоящих выборах президента. Это очень важно.

— Ваше Святейшество, а вот президент Путин ставит задачу построить в России цифровую экономику. Где здесь Церковь?

— У нас тема цифровой экономики связывается с двумя понятиями. У нас — это в Церкви. С одной стороны, существует понятие эффективности, на этом настаивают светские люди, особенно управленцы. Несомненно, внедрение цифровых технологий обеспечит большую эффективность процесса принятия решений. Что, конечно, хорошо. Но у Церкви есть еще и другое понятие — безопасность. И речь идет не только о возможности злонамеренных людей или сил использовать цифровую технологию для того, чтобы оказать непоправимый ущерб стране, обществу или кому-то из людей. Но это все технологический уровень. А я бы сейчас поговорил о духовном уровне. Церковь очень обеспокоена тем, что современные технические средства способны тотально ограничить человеческую свободу. Вот приведу небольшой пример.

У нас есть горячие головы, которые с восторгом говорят о необходимости ликвидировать наличные деньги и перейти только на электронные карточки. Это обеспечит прозрачность, контроль и так далее — аргументы, которые многим хорошо знакомы. И все это так. А если вдруг в какой-то момент исторического развития доступ к этим карточкам будет открываться в ответ на вашу лояльность?

Вот сегодня для того, чтобы получить гражданство в одной из европейских стран, людям, которые там живут и желают получить гражданство или вид на жительство, предлагают посмотреть ролик, в котором рассказывается о жизни обычаях и законах страны. И вот в этом ролике очень ярко представлена вся эта тема ЛГБТ. В красках. По окончании просмотра задают вопрос: "Вы со всем этим согласны?" Если человек говорит: "Да, я согласен, я принимаю, это для меня все нормально", он проходит отсев. И станет либо гражданином, либо получит вид на жительство. А если нет — не получит. А если доступ к финансам будет ограничен подобного рода условиями? Вот об этих опасностях сегодня Церковь говорит во весь голос.

— Вернемся все же к рождественской теме. В эти дни, конечно, накрываются столы. И видна разница. Кому-то, так сказать, омаров не хватает, а кто-то рад и шоколадке. И тем не менее мы говорим о единстве общества. Хотя расслоение налицо. Но не глупость ли это единство?

— Расслоение общества — это огромная проблема. Все это сегодня присутствует в нашей жизни. Социализм пытался решить эту проблему. Но давайте честно скажем: он ее не решил. Я застал еще свидетельство своей тети, которая в 50-е годы жила в деревне, у которой не было паспорта и которая чудом как-то вырвалась в Ленинград навестить родственников. Она рассказывала об ужасающем положении тогдашней деревни. И все это было в социалистическом обществе. Поэтому проблема социальных диспропорций всегда существовала.

Но стабильность общества и справедливость в обществе, о чем мы с вами с самого начала сегодня говорили, зависит в первую очередь от преодоления этого разрыва. Чем он глубже, тем больше дестабилизация, тем больше возникает негативной энергии. Тем больше у людей отторжение всего того, что происходит в обществе, в стране, тем больше критики. Поэтому эта тема имеет политическое, социальное и духовное измерение. Но это, конечно, вызов для власти — законодательной и исполнительной. Но с тем, о чем вы сказали, нельзя мириться. Нужно ставить задачу преодоления этих противоречий. Еще раз хочу сказать, что богатые и бедные всегда будут. Но очень важно, чтобы разрыв сокращался. И чтобы понятие бедности не означало тяжелейшего положения человека, на грани выживания.

Конечно, тревогу вызывает и состояние многих пенсионеров, а также то, что многие люди в конце жизни лишаются жилья, их выбрасывают на улицу черные рэкетиры, дельцы, которые захватывают квартиры. В государстве должна быть система очень четкая, которая бы страховала людей от такого рода жизненных ситуаций. И дай Бог, чтобы развитие экономики и правильная внутренняя политика содействовали тому, чтобы преодолевались эти огромные разделения между людьми состоятельными и неимущими. И чтобы справедливость все более и более проникала в недра нашей национальной жизни.

— Поздравьте с праздником, Ваше Святейшество.

— Я хотел бы от всего сердца поздравить наших телезрителей с наступившим Рождеством Христовым. Мир, в котором мы живем, непростой. И наша с вами беседа высветила многие из проблем. Но что бы я хотел сказать. Рождество Христово, вообще пришествие в мир Спасителя — это начало новой эры, новой эпохи. Это событие, которое дает человеку огромные силы и укрепляет его оптимизм.

На рождественских богослужениях мы поем замечательный гимн "С нами Бог". Это библейские слова. С нами Бог, разумеет языце, то есть разумейте, народы. Потому что с нами Бог. Действительно, через пришествие в мир Спасителя с нами Бог. И, устанавливая связь с Господом, мы способны обрести очень большие силы для решения проблем в своей личной жизни, семейной, общественной. Поэтому пусть благословение Бога пребывает над всем нашим народом и над нашей страной.

— Сердечно благодарен вам за это удивительное интервью.

— Спасибо.


Источник: "РИА-Новости"