В оглавление «Розы Мiра» Д.Л.Андреева
Το Ροδον του Κοσμου
Главная страница
Фонд
Кратко о религиозной и философской концепции
Основа: Труды Д.Андреева
Биографические материалы
Исследовательские и популярные работы
Вопросы/комментарии
Лента: Политика
Лента: Религия
Лента: Общество
Темы лент
Библиотека
Музыка
Видеоматериалы
Фото-галерея
Живопись
Ссылки

Лента: Религия

  << Пред   След >>

Можно ли вылечить от гомосексуализма? Отвечают священники

Журнал Esquire напечатал письмо подростка, которого отец пытался насильно вылечить от гомосексуализма. Мы приводим здесь текст этого письма, в котором поднимается очень много вопросов: это и одиночество ребёнка в семье, и последствия развода, и влияние родителей на формирование личности ребёнка, и та самая свобода выбора, которая всегда сопряжёна со свободой ответственности.

Прокомментировать письмо мы попросили протоиерея Алексея Алексия Уминского, протоиерея Александра Ильяшенко, священника Дмитрия Свердлова и протоиерея Андрея Лоргуса.


О том, что мир постепенно катится в тартарары, известно совершенно доподлинно. Стоит только открыть Откровение Иоанна Богослова… «И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе. И дано было ему вести войну со святыми и победить их» (Откр. 13:6,7).

И чем ближе время встречи с Женихом, тем сложнее становятся испытания, с которыми сталкивается церковь. Когда вместо отдельной уникальной личности появляется электорат и целевая аудитория, легко ли говорить о Боге, спасении и подвиге?
Намного легче управлять инстинктами: выделяется одна сверхидея, одно качество человеческой природы, и вокруг неё начинается формирование образа жизни, круга общения, политических пристрастий…

Все известные мне люди, считающие себя гомосексуалистами, являются людьми с огромной спрятанной внутри непережитой болью, которую постоянно приходится заглушать. И любой вид борьбы является для этого отличным решением, позволяющим ничего не решать и не думать о том, что действительно является важным.

Борцу за что бы то ни было всегда есть о чём поговорить, куда направить энергию, чтобы не чувствовать себя ущербным и нереализовавшимся человеком. Вести борьбу за право быть кудрявым или зеленоглазым – это активная социальная позиция, это вам не от алкоголизма страдать.

И всё бы ничего, личный выбор никто не отменял. Однако в попытке доказать миру (а зачастую даже не миру, а себе и близким) свою нормальность, приверженцы нетрадиционных сексуальных ориентаций (а кроме гомосексуализма есть и другие искажения полового влечения) переходят границу личного выбора и свободы самовыражения. Как говорится, свобода вашего кулака заканчивается там, где начинается свобода моего носа.

Не далее как в прошлый четверг впервые в истории США действующий президент Барак Обама открыто и недвусмысленно заявил о том, что однополые супруги должны иметь возможность официально регистрировать свои отношения. Всемирно известная певица Мадонна приезжает в Санкт-Петербург, чтобы лично вдохновить и поддержать угнетаемых питерских геев.
А ведь закон, принятый в культурной столице, направлен на то, чтобы запретить пропаганду гомосексуализма и педофилии среди несовершеннолетних!

Подростки в силу возрастных особенностей наиболее восприимчивы кразного рода влияниям социума, моде и рекламе. И если семья (именно семья, а не школа или спортивная секция!) не позаботилась о том, чтобы привить ребёнку жизненные ценности, это сделает кто-то другой. Да зачастую и сам подросток, не имея опыта решения проблем, выбирает тот путь, прикоторым он не будет лишён хоть какой-то любви, принятия и поддержки со стороны окружающих его людей, даже если при этом придётся объявить себя геем.

Журнал Esquire напечатал письмо подростка, которого отец пытался насильно вылечить от гомосексуализма. Мы приводим здесь текст этого письма, в котором поднимается очень много вопросов: это и одиночество ребёнка в семье, и последствия развода, и влияние родителей на формирование личности ребёнка, и та самая свобода выбора, которая всегда сопряжёна со свободой ответственности.

Прокомментировать письмо мы попросили протоиерея Алексея Алексия Уминского, протоиерея Александра Ильяшенко, священника Дмитрия Свердлова и протоиерея Андрея Лоргуса.

Каково это – лечиться от гомосексуализма

ИВАН ХАРЧЕНКО, 16 лет, школьник:

«Проблемы с родителями у меня начались, когда мне было 14 лет. Им никогда не нравились мои друзья. Меня это, естественно, не устраивало: не зная моих друзей и не желая с ними ни при каких обстоятельствах знакомиться, родственники говорили о них такое, что у меня уши в трубочку сворачивались. Практически каждый вечер — скандалы. Иногда бывали перерывы, но они были, честно сказать, нечастыми.

Гром грянул после того, как я рассказал родным о своей гомосексуальной ориентации. Мне уже исполнилось 16 лет, и я хорошо понимал, что противоположный пол мне нравится меньше собственного. Я последовательно сказал маме, папе, дедушке и бабушке, что я — гей. Мне не хотелось, чтобы они принимали меня за другого человека, а любили меня таким, какой я есть.

Я, конечно, понимал, что их реакция не будет радостной, но надеялся, что со временем они смирятся. Наивно думал, что сценарий будет таким: взрыв, скандал, потом — спокойствие и тишина, и мы живем, как раньше. Все получилось строго наоборот: родные выслушали меня с мрачными лицами, ничего не сказали, не заплакали, сделали вид, что ничего не произошло, что все в порядке.

Через несколько дней начались крики: «Как же ты женишься? Откуда ты возьмешь детей? Что же будет со всем нашим родом?» И так далее. Когда родные поняли, что на эти вопросы я отвечать не хочу и в скандалы как человек по характеру мирный стараюсь не ввязываться, они изменили тактику.

В начале апреля бабушка сказала мне: «Сегодня мы пойдем на обследование к врачу-терапевту, собирайся». Я согласился, поскольку можно было школу на халяву прогулять — я не прогульщик, но в тот день была контрольная по алгебре, к которой я не успел подготовиться. В общем, оделся, собрался, и мы поехали. Пришли к зданию, на первом этаже которого была табличка «Центр правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаила Виноградова».

Меня заводят в комнату, где за столом сидит человек обычной такой внешности, но на столе перед ним разложены довольно странные предметы — нож, емкость с водой и емкость с маслом. И этот человек трагическим голосом спросил меня: «Хочешь ли ты избавиться от своих проблем?» Я ответил, что да, у меня есть проблемы с учебой в школе, и от них я бы с удовольствием избавился.

Но этот человек сказал: «Сейчас мы будем избавлять тебя от беса гомосексуализма». После этого он довольно странно себя повел: начал бегать вокруг меня, размахивая кинжалом. Брызгал на меня водой и рыгал мне в оба уха. В целом все это напоминало какой-то языческий обряд, и на десятой минуте я расхохотался, и вышел из комнаты. Говорят, подобные сеансы стоят около 50 тысяч рублей.

На бабушку я обиду не затаил — я человек незлопамятный, что было, то и было. Через три дня за мной на машине приехал папа. Сказал, что отвезет меня на однодневное обследование в клинику, и в тот же вечер я вернусь домой.

Мы ехали долго. Когда съехали с Киевского шоссе и повернули на Наро-Фоминск, я догадался, что меня везут в реабилитационную клинику доктора Маршака. Дело в том, что в 15 минутах езды от клиники, в Апрелевке, у нас дача, и я часто подъезжал к больничному забору на велосипеде. Мне не было страшно — просто страшно неприятно.

Выехали мы в клинику утром, приехали днем. Когда меня туда привезли, то тут же стали расспрашивать, употреблял ли я наркотики. Потом те же вопросы задали моему отцу, он ответил отрицательно. Затем меня вывели из кабинета, а отец остался внутри.

Медсестра сказала: «Сейчас мы отведем тебя в палату». Я, если честно, не очень понял, куда и зачем меня ведут: если бы меня считали наркоманом, то обыскали бы в приемном отделении и только потом отвели в комнату. А меня не обыскивали — по одному моему внешнему виду было ясно, что я наркотики не употребляю.

Впоследствии выяснилось, что отец договорился о моей госпитализации с врачом и уехал, не попрощавшись. Отец у меня по характеру довольно жесткий человек, с ним даже моя мама спорить боится, чего уж обо мне говорить. Меня оставили в клинике, и только через три дня я узнал о том, что отец договорился о моей госпитализации на три недели.

Палаты в клинике одноместные, небольшие: кровать, стол, стул, шкаф, телевизор. На первом этаже — зарешеченные окна, на втором, где лежал я, решеток на окнах нет, но с них свинчены все ручки. Средства связи запрещены, звонить можно только по указанным в карте контактным номерам.

Разрешается сделать один звонок в день, продолжительностью не более пяти минут. Передвигаться можно только по задней части территории, по периметру стоят охранники, на столбах — инфракрасные датчики.

Я не понимал, зачем меня держат в таких условиях, и только через три дня один из психологов проговорился, что отец меня положил для того, чтобы вылечить от гомосексуализма, и что в этой клинике уже был такой случай: родители положили ребенка, чтобы вылечить его от нетрадиционной ориентации.

Какими методами лечат от гомосексуализма, я и сам не понял: медсестры никогда не говорили, какие уколы мне делают и какие таблетки дают. Кстати, после этого лечения у меня начались проблемы с памятью и я начал путать то, что было вчера, с тем, то было 15 минут назад.

В первый день мне сделали какие-то анализы, цели которых я не понимал. Каждое утро давали таблетки — я не знаю, какие. Говорили, что это — «ферментные модуляторы», но мне от них сильно хотелось спать. Я постоянно находился в заторможенном состоянии.

Ежедневно проводили процедуры: клали в какую-то капсулу, в которой надо было лежать ровно 30 минут, чистили кровь внутривенным лазером. На голову ставили датчики, которые влияют на участки головного мозга, отвечающие за зависимость.

Еще заставляли ходить на групповые занятия, на которых пациенты рассказывали про свои взаимоотношения с наркотиками. А мне и сказать им был нечего. Через два дня я получил положенный мне телефонный звонок (когда меня оформляли, мне удалось по памяти записать в карту телефоны мамы и моих друзей). Сначала я позвонил друзьям, сказал, что меня надо спасать. Потом набрал маме.

В общей сложности я пролежал в клинике десять дней. Утром 25 апреля к клинике подъехали репортеры. Меня вызвал главный врач клиники Маршака, Дмитрий Вашкин. Говорит: «Отзови репортеров». Я ничего делать не стал и вернулся к себе в палату. Потом меня еще раз вызвали к Вашкину, и он стал расспрашивать, нравится ли мне в клинике. Я, естественно, ответил отрицательно.

Мои друзья и журналисты стояли у больничных ворот. Охранники не пускали их в клинику, обещали, что сейчас вызовут бригаду, и «это будет последним днем вашей жизни». В ответ журналисты вызвали наряд милиции из Наро-Фоминского РУВД. А я из окна второго этажа видел страшную суету и большое количество машин. После этого главврач сказал, что меня отвезут домой на машине клиники. Со мной в машину сели охранник и полицейский.

Мы выехали из ворот, и тут же мои друзья своими машинами заблокировали наш автомобиль и настояли на том, чтобы к нам сел адвокат. Друзья боялись, что меня не довезут до дома, а выбросят в ближайшем лесу: дело в том, что когда-то, лет пять назад, клинику у Якова Маршака «отжала» группировка из Солнцево, и никто не знает, имеет ли она отношение к клинике до сих пор. Мы гнали по трассе со скоростью под 200 километров. Друзья и журналисты гнали за нами.

Меня привезли к дому бабушки и дедушки, я позвонил в дверь, и дедушка спросил: «Кто там?» Я ответил: «Ваня», — и услышал, что «Иван Харченко здесь больше не живет». Было очень обидно.

Тогда меня отвезли к маме, и мама меня приняла. Дело в том, что мои родители живут раздельно, и с мамой у меня, в общем, нормальные отношения. А вот как мне дальше общаться с отцом, я и не понимаю».


Протоиерей Алексей Уминский:

Проблема гомосексуализма не новая, ей многие и многие тысячелетия. И раньше приходили подобные люди на исповедь, и приходилось в рамках священничества с ними работать, но очевидно, что тогда гомосексуализм воспринимался как неестественное и греховное поведение.

Сегодня с такой активной социализацией гомосексуализма у священника появилась новая проблема. Ее надо заново осмыслять и искать новые возможности для разговора с теми людьми, которые не чувствуют отношения к себе как к грешникам, а ощущают себя адекватными своему состоянию. И как эту проблему решать сегодня – достаточно сложный вопрос, потому что здесь нужны какие-то новые способы разговора и серьезная помощь психологов и психотерапевтов, священников, которые могли бы воспринимать эту проблему в ее современном аспекте.

Очевидно, что люди, о которых идет речь, не могут не ощущать внутреннего диссонанса относительно своего выбора, но с другой стороны, то общественное мнение, которое сегодня складывается, обманывает этих людей и заставляет их всячески себя утверждать в том, что их образ жизни, поведения и отношения к своей неадекватности – это такая особенная норма, и люди не только не должны ей угрожать, а и всячески ее поддерживать.

Вопрос современного отношения к гомосексуализму – то, каким образом сегодня, оставаясь в рамках твердого и четкого убеждения в том, что сам по себе гомосексуализм является ненормальным грехом, понять, каким образом разговаривать с этими людьми, которые вовлечены в эту социализацию и убеждены в обратном, и как их привести к покаянию.

Теперь что касается описанной в письме истории. Понятно, что когда парня против его воли помещают в психушку, когда применяют такие методы очевидного насилия, то этим не помогают, а наоборот – дети часто слетают с катушек именно от безысходности. Какой здесь можно дать родителям совет? Прежде чем что-то делать, надо подумать, самому посоветоваться с психологом, со специалистом, который что-то понимает в подобных проблемах.

Лет десять назад мне была рассказана одна история. Я гостил у своих друзей, далёких от церкви, но очень хороших людей. Во всём их окружении меня представляли именно как священника, и многие хотели со мной как-то посоветоваться.

И вот я разговаривал с одним человеком, а это был уже сформировавшийся мужчина лет 50 как минимум, такой еврейский хохмач, любитель анекдотов, иногда не вполне пристойных, ну и тема гомосексуализма тоже поднималась в качестве предмета шуток и издевательств. Отношение было явно как к чему-то ненормальному, слово «педик» использовалось в крайне негативном значении, как ругательство.

И вот оказалось, что его сын, молодой человек двадцати с лишним лет, объявил отцу о том, что он гей и у него есть друг, с которым они уже несколько лет вместе. Для отца это стало таким ударом, что он чуть не повесился, настолько были сильны его переживания. Его легко понять, ведь сын был гордостью семьи: мальчик окончил еврейскую религиозную школу, и сейчас у него очень удачно складывается карьера, он работает финансистом в банке. И вот сейчас он живёт со своим другом-геем.

Этот мужчина рассказывал: «Я не знаю, что мне делать, у меня осталось такое же отношение к проблеме, но это ведь мой сын! Я к нему пришёл, перед ним извинился за то, что я сначала так себя повёл. Ну и мы сейчас общаемся, дружим, а я больше ничего сейчас сделать не могу, только любить».

Он не знает, что такое молиться, как-то иначе искать ответы, у Бога, например. Но тем не менее чисто по человечески этот мужчина совершил огромный подвиг. Он не перестал любить сына.

Протоиерей Александр Ильяшенко:

Это трагедия для семьи, и для самого мальчика, и для его родителей. Очень тяжело, когда кто-то из близких болен тяжелой, трудноисцеляемой болезнью, не только физической, но и нравственной, то есть совершает грех. Но это грех не одной семьи, а следствие греховности всего общества, которая сообщается молодым, неокрепшим душам.

Сейчас у нас создалась среда, которая просто поощряет любые отклонения от нормы и при этом утверждает, что всё допустимо, что человек свободен, что нельзя его ограничивать, и так далее. Мы живём в искаженной среде, в которой неестественные проявления каких-то тёмных движений человеческой души поощряются, защищаются. А обвиняются, наоборот, те, кто как-то пытаются бороться с этими ненормальными проявлениями.

Современная наука, которая исходит из материалистических представлений, считает, что с такими проявлениями бороться невозможно, а раз невозможно – объявить нормой. Действительно, если нет надежды на всесильную помощь Божию, то грех невозможно победить – это выше человеческих сил. А если на Бога уповать и надеяться твёрдо, то любой грех, любое отклонение, любое искажение человеческой природы можно исправить, исцелить, и человек будет жить дальше счастливо и полноценно, а не страдать от своей греховности и связанной с этим неполноценности.

Бывают грехи обыденные, например, поссорился, а потом помирился, или обиделся, а потом простил. Но бывают грехи смертные, которые обрекают душу нераскаявшегося грешника на вечные муки. Эти муки настолько страшны, что апостол Павел предупреждает: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (Послание к Коринфянам 6:9,10).

Любой грех – это не норма, а искажение человеческой природы. Церковь смотрит на грех именно как на болезнь, которая может быть исцелена верой в Бога, покаянием и молитвой. Это понимание засвидетельствовано тысячелетним опытом Церкви: «И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (Послание к Коринфянам 6:9,12).

Нравственные болезни подобны инфекционным заболеваниям – они заразны. Но, в отличие от обычных инфекций, они могут передаваться и виртуальным путем, и переносчиками являются средства массовых коммуникаций, в том числе ТВ и Интернет, пропагандирующие разврат, как норму.

Времена повторяются, в обществе царит распущенность, подобно той которая, имела место в языческой развращенной Римской Империи, когда апостолы вышли на проповедь: «Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение». (Послание к Римлянам 1:25,27).

Чтобы победить такой грех (а Церковь смотрит на такие проявления как на тяжкий грех) нужно очень острое и яркое стремление измениться. Но, если же ни у родителей, ни у ребёнка нет понимания, что гомосексуализм – это недопустимо, то вряд ли с этим можно справиться.

Лучшей профилактикой таких отклонений являются чистота нравов, целомудрие, воздержание, супружеская верность. Браки заключаются на небесах, поэтому семья создается раз и навсегда. Это идеал, к которому надо стремиться.

Грешному человеку, также как и больному, в первую очередь требуется сострадание. Ему нужна помощь, доброе, ласковое слово, а не обличение, или укоры. Человека надо любить, но грех его ни в коем случае принимать нельзя. К греху надо относиться совершенно бескомпромиссно.

Поэтому, чтобы помочь человеку исправиться, его надо поместить в какую-то духовную среду, где подобные грехи воспринимаются как нечто совершенно невозможное, недопустимое, противоестественное, и где исключаются любые вредные контакты, в том числе и виртуальные. Грешник подобен наркоману, чтобы избавиться от наркотической зависимости, ему надо пережить ломку.

Это, конечно, тяжело. В трудной борьбе трудно побеждать. Чтобы выйти победителем необходимо искреннее стремление победить грех, терпение, постоянство, мужество, а также вера, что для Господа нет ничего невозможного.

А если Господь с нами, то кто против нас?

Священник Дмитрий Свердлов:

Насколько я знаю, гомосексуалистов биологических среди всех, кто практикует гомосексуализм, не так много. Подавляющее большинство гомосексуалистов являются так называемыми социальными, и их ориентация является последствием как внутренних проблем самого человека, так и проблем социальных, невозможностью этого человека коммуницировать с обществом, в котором он находится, и в первую очередь со своей семьёй.

Для таких людей их сексуальная идентификация – это форма протеста, и часто именно против семьи. Иногда это – форма протеста против социума, иногда – неспособность найти своё место в социуме. Но так или иначе это вызвано не только проблемами внутри человека, но и проблемами сообщества, в котором этот человек находится.

Если действительно так, если эта приобретённая гомосексуальная ориентация является реакцией на общество и на семью, то здесь имеет место быть солидарная ответственность и этого человека, и общества, и семьи.

Позиция Церкви непреклонна и совершенно однозначна. Гомосексуализм – это явный и очевидный грех. Но если это грех, то грех гомосексуализма ничем не лучше и не хуже, чем грех блуда, грех гордыни, грех сребролюбия. Они все разрушающе действуют на человека.

Как-то я исповедовал гомосексуалиста, который понимал греховность своей ориентации. Этот человек был воцерковлённый, переживающий настроение покаяния. Не смотря на то, что до этой исповеди он уже некоторое время не практиковал такие отношения, он понимал, что само влечение в нём живёт. И это очень его беспокоило.

У меня создалось впечатление совершенно адекватного, трезвого, умного, покаянного отношения к этой проблеме. Это было достаточно давно, я не помню, чем закончилось наше общение — он не был нашим постоянным прихожанином. Я не помню, разрешил ли я ему причащаться и вообще, шла ли речь о причастии.

Но мне показалось, что человек с таким настроением, человек, который осознает свой грех и кается в нем, вполне является действительным членом Церкви. Его покаяние делает его членом Церкви, в отличие от, например, какого-нибудь гордеца, который не видит своей гордыни, а поэтому в принципе не может в ней покаяться.

Я могу только предполагать, поскольку не знаю близко семью автора этой публикации, но вероятно конфликтная и жёсткая позиция отца могла спровоцировать выбор сына и вылиться именно в такую форму протеста. В таком случае ответственность будет лежать и на отце, а не только на этом конкретном молодом человеке.

У нас в обществе, к сожалению, совершенно не развита традиции сознательного воспитания, педагогики. По факту получается, что главное родить ребенка и «поставить на ноги», а систематическим воспитанием у нас почти никто не занимается. Ведь какие-то проблемы в отношениях можно было снять просто в беглом разговоре со священником. Или однократной консультацией психолога.

Любой вменяемый священник напомнил бы родителю о заповеди любви, о необходимости проявлять любовь к своему сыну, вне зависимости от того, каков этот сын. Ведь в основе многих детских проблем лежит то, что родитель ощущает безраздельное право на ребёнка, стремится в первую очередь реализовать свою родительскую власть, действовать деспотическими методами.
Это грех родительской гордыни. «Я тебя породил – и все будет по-моему».

Ни любви, ни смирения в таком подходе нет. Ребёнок же не мой. Ребёнок – Божий. И вот эти страсти – родительская гордыня и гнев, который обязательно следует за тем, что ребенок когда-то начинает проявлять себя – они становятся разрушительными. Для души ребенка, родителя, для отношений. И в каких-то случаях приводят к таким чудовищным формам протеста со стороны ребенка.

Протоиерей Андрей Лоргус

Первое, что надо сказать – в подавляющей части распространяемой литературы по данному вопросу содержится ложь о том, что гомосексуализм – это врождённая предрасположенность, что это, так сказать, «природа». В основе этой лжи лежит решение, которое привело к исключению в 1973 году гомосексуализма как личностной патологии из DSM (классификация психических расстройств Американской психиатрической ассоциации).

Это решение подкреплялось недостоверными исследованиями, например, сенсационными заявлениями нейрофизиолога и гей-активиста Саймона Ле Вея в 1991 г. Заявления эти не были в тот момент проверены компетентными исследованиями, но до сих пор продолжают фигурировать как общепризнанные, хотя и не подтверждаются дополнительными многочисленными исследованиями.

На самом деле всё далеко не так, выбор сексуального партнёра, гомосексуального или гетеросексуального – это результат психо-социального научения, истории детства и подросткового возраста.

Во-вторых, надо понять, что это никакое не заболевание, а личностное искажение. Это не является делом врачей, ведь по сути здесь нет никакой психиатрической составляющей. Ни нарколог, ни невропатолог, ни психиатр здесь помочь ничем не могут, так как нет никаких клинических симптомов. Это – личностное нарушение, которое может иметь последствия.

Важно иметь в виду, что гомосексуализм может выражаться разными способами. Так, есть люди с гомосексуальными наклонностями, и их проблемы не мешают их гендерной самоидентификации, то есть признанию себя мужчиной мужчинами и женщиной — женщинами. Существуют и люди с гомосексуальными наклонностями, которые не практикуют их, то есть не переводят своё влечение в область поступков и не практикуют сексуальные отношения с лицами своего пола.

Ну и, наконец, существуют собственно гомосексуалисты – и их очень небольшое число, – которые не только имеют гомосексуальные наклонности, но и открыто их реализуют, делают свой выбор и, по сути дела, волевым этим выбором определяют своё поведение.

При этом кто-то живёт открыто, предпочитая во всём своём внешнем облике, в одежде, в поведении, в общении поступать согласно своей этой новой сексуальной идентификации, а некоторые не проявляют это, внешне оставаясь приверженными своему полу, и свои гомосексуальные наклонности реализуют только непосредственно в сексуальном поведении.

Очень важно понимать, что гомосексуалистов, именно реализовавших свой выбор, на самом деле очень мало. Мы видим в обществе гомосексуальную информационную кампанию, раздутую искусственно именно этим в прямом смысле меньшинством. Скажем, в процентном отношении в нашем обществе гораздо больше людей, страдающих диабетом или испытывающих приступы клаустрофобии. Но ни одно из этих «меньшинств» не ведёт настолько активную пропаганду и не пытается навязать обществу чуждые ему навыки, традиции и формы поведения.

Это знак нашего времени, потому что гомосексуализм существует очень давно, но никогда эта проблема не была центральной культурно-этической проблемой. Ведь здесь процентное соотношение людей, реализующих гомосексуальные наклонности, совершенно не соответствует тому масштабу дискуссии, которая ведется в обществе – и прежде всего в СМИ.

В России несколько лет назад, в 2008 году, вышла книга двух американских учёных-психологов греческого происхождения Джозефа и Линды Эймс Николоси «Предотвращение гомосексуальности». Эта книга подробно рассказывает о гомосексуализме, и прежде всего таким родителям, которые сталкиваются с подобными проблемами или боятся их возникновения в семье, я рекомендую эту книгу.

Несомненно, всё, что происходит с ребёнком, взаимосвязано с его семьёй, поэтому влияние семьи здесь, конечно, на первом месте. Причины и условия, при которых в семье может вырасти гомосексуалист, психологам известны. Это определенное сочетание поведения и характеров родителей, которое может создавать для ребенка условия для развития гомосексуального поведения. Но это только условия.

Очень важно понять, что даже если эти условия действительно сошлись в семье определенным образом, это совершенно не значит, что ребенок обязательно станет испытывать гомосексуальные наклонности.

Конечно, встречается на практике действительно в крайней степени искаженное поведение родителей. Например: хотели мальчика, а родилась девочка. И этой маленькой девочке покупали мальчиковую одежду, стригли под мальчика, папа брал ее с собой в гараж, учил ее обращаться с гаечным ключом и молотком… В общем, родителям очень хотелось мальчика, и они досадовали, что родилась девочка. Вот и делают из этой девочки мальчика.

Есть и обратный пример: одинокая женщина хотела детей, во что бы то ни стало, каким-то образом зачала и родила своего мальчика и сделала из него свою подружку. В буквальном смысле этого слова — с малых лет она воспитывала его в качестве своей подружки. И, в общем, сын выбрал такую манеру взаимодействия с матерью, при которой ему было бы удобно развиваться как девочка.

Дети из лояльности на разные подвиги и чудеса способны. Никакой биологической, гормональной, природной предрасположенности к этому нет, и ее невозможно выявить. Но я еще раз должен подчеркнуть, что при всех условиях, которые образовались в семье, ребенок может, тем не менее, вырасти совершенно другим. И нет здесь никакой обреченности, и это важно понять.

Тем более что половая самоидентификация завершается в раннем подростковом возрасте, в котором все очень пластично, то есть изменчиво, и у ребенка есть разные возможности развиваться – либо по гомосексуальному, либо по гетеросексуальному пути.

Поэтому в конечном итоге свой выбор подросток осуществляет сам. Окончательный период самоидентификации совершается подростком самостоятельно; более того, влияние родителей здесь уже минимально.

Очень часто, к сожалению, мальчики-гомосексуалисты рассказывают, что в раннем детстве они были совращены кем-то из взрослых или более старших детей. К сожалению, это очень частый случай – именно совращение взрослыми или старшими детьми. Это происходит в закрытых учебных заведениях, спортивных организациях.

За рубежом это – колледжи и университеты, где группы мальчиков и девочек живут отдельно, закрыто и уединенно, так сказать, «варятся в собственном соку». Там очень часто происходит первое совращение, которое потом подталкивает человека к дальнейшему поиску подобных отношений.

Что делать родителям? Когда они узнали, прочитали все книги, они могут обратиться к специалисту-психологу для того, чтобы преодолеть собственный шок и получить некоторое научение о том, как они могут себя вести.

Это одно направление. Второе направление – обратиться за помощью к церкви. Разумеется, что церковь может многое сделать и для родителей, и для совращённых детей, и для детей, которые испытывают такие склонности. Но тут есть одна трудность: дети в подростковом возрасте вообще уклоняются от исповеди и уклоняются зачастую именно потому, что испытывают сексуальные проблемы и не хотят обсуждать их со священниками, стыдясь и боясь осуждения.

Это очень сложный период, и во время него, конечно, нужны специальные педагоги, специалисты по подростковому возрасту, и, разумеется, нужна особая подготовка священников. Далеко не все священники это умеют.

Я уже рекомендовал книгу Николоси; что ещё можно сделать родителям? Может ли ребёнок вернуться к своей природной ориентации? Да, может. Но – здесьэто очень важно понимать – может только на основе собственного желания, только на основе собственного решения. Другого пути нет. Извне изменить сексуальную ориентацию человека невозможно.

Это – внутренняя жизнь и только внутренняя, и никакими внешними способами вторжения во внутренний мир человека изменить ничего нельзя. Как, например, некоторые родители покупали проституток для своих сыновей-гомосексуалистов, надеясь их так изменить. Но это, во-первых, страшный грех, и во-вторых, это совращение ребёнка, и в-третьих, это ничего не даёт. Вот такие ошибки родители, к сожалению, совершают.

Ну и вообще, любое насилие – это грубая ошибка. Заставить силой, вразумить, напугать, в монастырь отправить – это всё не работает.


Лика Сиделева
Источник: "Православие и Мир "


 Тематики 
  1. Религия и общество   (748)