Лента: Политика

Анализируя события в Сирии в настоящее время, необходимо отметить ряд новых моментов в развитии обстановки.

1. Вооруженные и мирные протесты против центральных властей приобрели фактически массовый характер. Они распространились в той или иной мере почти на всю территорию страны, за исключением возможно только районов компактного проживания курдов и черкесов. Типичная картина заключается в том, что обычно в черте одного города или населенного пункта центр сопротивления сосредоточен в суннитских кварталах, при этом алавитские или христианские кварталы сохраняют спокойствие. В том же Хомсе вооруженное сопротивление сконцентрировано в восьми суннитских кварталах, между тем как два алавитских войной фактически не затронуты.

2. Противодействие центру начинает охватывать и алавитскую общину. Пока это не является массовым явлением, но, тем не менее, ранее лояльная Башару Асаду «алавитская» Латакия также «отметилась» рядом протестных выступлений. В частности, алавитские демонстрации протеста против центральных властей были зафиксированы в пригородах Латакии Мошкита, Демсархо, Бескази. Они были немногочисленны, но что принципиально – в них участвовали алавиты. Это может косвенно указывать на начало расслоения внутри этой общины. Говорить о том, что указанный процесс будет набирать силу было бы преждевременно, поскольку алавитская община в настоящее время прочно цементируется опасениями в отношении перспектив своего физического выживания в случае ухода Асада. И здесь его фигура рассматривается именно в контексте гаранта этой безопасности, какие бы личные симпатии или антипатии к нему те или иные представители алавитской общины не испытывали. Ровно тем же объясняется лояльность режиму в своей основной массе со стороны христиан, армян, черкесов и курдов. В последнем случае имеется четкая линия поведения на соблюдение нейтралитета, которая поддерживается и руководством иракских курдов в лице Масуда Барзани.

3. Свободная сирийская армия (ССА) в основном концентрирует свои усилия в пригородах Дамаска, Хомсе, Растане, Идлибе, Дер-аз- Зоре, Дераа, Джабаль Зауи. Это север, юг и восток страны. При этом есть несколько важных моментов. Бригады и подразделения армии формируются в основном по территориальному признаку из уроженцев того или иного места. Это объясняется родственными связями и знанием местности. Абсолютное большинство членов ССА – бывшие военнослужащие-сунниты. Призыв в «армию» гражданских строго ограничен. Это объясняется как недостатком оружия, так и отсутствием баз для развертывания крупных отрядов и их экипировки. Оружие в основном покупается у военнослужащих сирийской армии и курдов-контрабандистов. При этом закупки очень ограничены, поскольку ощущается дефицит финансовых средств. По этой причине сорвалось несколько сделок по закупке оружия и боеприпасов у членов Рабочей партии Курдистана. Проблема заключается в том, что члены ССА предпочитают закупать оружие советского и российского производства, которое им знакомо и апробировано. Оно есть только у очень ограниченного числа продавцов в регионе. Это в основном курды. Иракцы уже в своей массе перешли на западные образцы, да и политика иракского руководства такие операции не поощряет. Меры по предотвращению контрабанды оружия также усилились и в Ливане. В этой связи необходимо констатировать, что пока отряды ССА испытывают дефицит средств для снабжения своих отрядов и расширения масштабов своей деятельности, чтобы не говорилось о «денежных потоках» из стран Залива.

Эта ситуация будет постепенно «выправляться». Ровно по этому «заливники» и признали официально ССА как «представителя сирийского народа». Среди основных путей решения дефицита оружия и боеприпасов у повстанцев можно выделить два главных. Переброска вооружения из Ливии в Турцию и Иорданию с дальнейшей переправкой в Сирию, и передача наличных средств для пополнения арсеналов непосредственно руководителям ССА. И тот, и другой имеет свои «плюсы» и «минусы», в том числе и виде простого разворовывания. Отследить «целевое расходование» в условиях военных действий и недостатка жесткой вертикали управления очень сложно. Пока именно этот фактор (дефицит наличности) является одним из основных препятствий для пополнения отрядов ССА новыми членами и переходу к формату «всеобщего восстания». Он же вызывает разногласия и внутри самой оппозиции. Так, руководитель ССА бывший полковник сирийской армии Асаад обвиняет Сирийский национальной совет (СНС) в «пассивности в деле пропагандистских усилий и организации кампании по сбору финансов для повстанцев». При этом до единодушия между Асаадом и еще одним командиром повстанцев бывшим генералом Шейхом тоже далеко. Таким образом, говорить о направлении адресной масштабной финансовой помощи со стороны «внешних сил» повстанцам пока преждевременно, поскольку отсутствует конкретный получатель, как это было в той же Ливии.

4. Мирные протестные выступления в самой Сирии в какой-то мере координируются «светскими». Это, прежде всего бывший коммунист Рияд Турки, который находится в подполье, и ряд членов т.н. «Декларации Дамаска». Несколько знаковых фигур оппозиции, таких как Джордж Сабра, перебрались из Сирии в Париж. На этом фоне полномочия председателя СНС Б.Гальюна продлены еще на три месяца. До сих пор формального объединения СНС и ССА не произошло, хотя стороны и заявляют о близости своих платформ. Реально их объединяет пока только один тезис по безусловному уходу Башара Асада и его окружения. Мы уже говорили и о возникших разногласиях. Рискнем предсказать, что они будут углубляться по мере втягивания ССА в орбиту иностранной финансовой помощи со стороны «заливников». Последние на примере Ливии четко показали, чем заканчивается такая «бескорыстная помощь», а подавляющее большинство руководства СНС настроено против попадания будущей Сирии под влияние арабских монархий. Позиция ССА по этому вопросу более туманна и следует предположить, что у нее просто нет других вариантов, кроме как принять «дары данайцев». Это еще одна предпосылка для серьезного раскола в рядах оппонентов нынешнего сирийского режима.

К знаковым моментам развития ситуации в Сирии необходимо также отнести и расширение географии участников боевых действий. В последнее время много говорили «о 15 тыс. иранских военнослужащих», британском и катарском спецназах. Насчет вероятности появления последних в сирийских городах мы уже рассуждали. Если не вдаваться в подробности и повторяться, то ограничимся лишь констатацией маловероятности этого. Уверенно доказать обратное можно будет только в случае пленения или гибели военнослужащих указанных подразделений. В любом случае это не носит массового характера. Четверо иранцев (включая высокопоставленного офицера), тем не менее, находятся в плену у повстанцев в Хомсе. Кстати, этот момент доказывает то, что Хомс (а вернее, его суннитские кварталы) перешли под полный контроль повстанцев, а в самом городе произошло масштабное вооруженное восстание. Отметим здесь еще один момент: вопреки утверждениям западной прессы сирийский режим не задействовал авиацию для нанесения ударов по Хомсу. Там армия работает исключительно танками и другой бронетехникой. Авиация пока отметилась лишь однажды, когда наносила штурмовые удары по колонне дезертиров на севере страны. Причем это случилось сравнительно давно.

Иранцы, несомненно, присутствуют в стране, это особенно никто и не скрывает. Они втягиваются в конфликт все больше и больше. Два военных корабля ВМС Ирана, которые подошли на днях к сирийским берегам, это не только демонстрация силы и поддержки, но и, скорее всего – помощь в блокировании побережья от возможной инфильтрации боевиков с моря. Здесь, безусловно, учитывается «ливийский опыт», когда боевиков перебрасывали в Мисурату исключительно морем.

Помимо иранцев на стороне сирийского режима воюют члены ливанской «Хизбаллы» и иракского шиитского лидера М.ас-Садра. Появление боевиков последнего знаково, поскольку четко показывает, на чьей стороне нынешнее иракское руководство. Кроме того, это явный сигнал тем же американцам о том, что будет происходить в Ираке, в случае их военного вторжения в Сирию. К этому необходимо прибавить логистические каналы снабжения Сирии продуктами питания, топливом и боеприпасами, которые идут из Ирака.

Что касается экономической ситуации, то она, несомненно, серьезно ухудшилась. Это дает повод ряду специалистов говорить о том, что именно экономика «повалит» в конце концов, режим Башара Асада, как это было и в Египте, и в Тунисе. Есть очень большая разница: в Египте и Тунисе не было гражданской войны, экономический дисбаланс вызвал протесты, которые «снесли» режимы фактически без кровопролития, поскольку политическая и военная элиты были солидарны в стремлении «смены караула». В Сирии происходит «тягучее противостояние» в формате гражданской войны, и предугадать настроения населения при этом сложно. Особенно по прошествии некоторого времени. Здесь недовольство Асадом может быть перекрыто недовольством действиями боевиков, которые «дестабилизируют» ситуацию и не дают спокойно торговать. Особенно, если они не достигнув относительно быстрой победы, будут продолжать вести вооруженную борьбу и отвергать любые попытки переговоров. Так что, не все здесь однозначно.

Экономика страдает на «бытовом» уровне: из страны выводятся деньги, новые не приходят, проекты заморожены, торговать просто опасно. При этом Анкара, несмотря на все громкие заявления, санкции не ввела, поставки электроэнергии не прекратила. Как мы и говорили, турецкоее руководство абсолютно не заинтересовано в ухудшении экономической ситуации у себя дома ради призрачных внешнеполитических выгод. Продолжается товарооборот и с Ливаном, и с Ираком. Это первично, сирийская экономика просто перестраивается под новые реалии, хотя, безусловно, все будет дорожать по принципу «кому война, а кому мать родна».

Кроме того, отметим еще один метод противодействия власти продолжающимся протестам и митингам. Это активное задействование т.н. «шабиха» – алавитских полувоенных формирований «помощников». Они формируются из полууголовных элементов и люмпенов. Они были и раньше, но сейчас власть пошла на очень рискованный шаг. Власть в ряде городов и населенных пунктах фактически передается под управление местных криминальных структур, которые устанавливают свои системы «экономической справедливости» и являются «тормозом» любых протестов. Так уже произошло фактически в Алеппо. Это очень интересная тактика, поскольку убивается сразу «два зайца»: восполняется вакуум власти при дистанцировании спецслужб от жестких методов и способов наведения порядка, а с другой стороны – население начинает испытывать дискомфорт от растущего хаоса и разбалансировки государственного механизма, что вызывает тягу «к сильной руке».

Еще один момент обстановки заключается в том, что в самой сирийской власти не все спокойно: Башар Асад и окружение явно опасаются «дворцовых переворотов». Один из авторитетных военных, сын верного сторонника Хафеза Асада генерал-суннит Тлас находится под фактическим домашним арестом. Некогда могущественный муж сестры президента Башара Асада Асеф Шаукат вновь угодил в опалу и отстранен от всех дел. На это раз после открытой драки с руководителем спецслужб Али Мамлюком. При этом говорить о том, что правящая элита «расползается», пока преждевременно. Это просто пока «битвы в пути» и меры перестраховки. Но все может измениться очень быстро, и первые сигналы об этом уже «звенят». Это и демонстрации алавитов в их традиционной Латакии, и случаи (пока редкие) перестрелок между различными подразделениями сирийских спецслужб, которых аж 17. Правда отметим, что в последнем случае противостояние все-таки происходило между суннитскими и алавитскими подразделениями. Но, в любом случае, это уже не армия, а спецслужбы.

Еще один важный момент, который необходимо учитывать. Совершенно очевидна тенденция: чем дальше будет идти противостояние, тем больше влияния на ситуацию будут оказывать салафитские радикальные группы. Они пока в стадии формирования и кардинального влияния на ситуацию не оказывают. Но с учетом прихода «заливных» денег и «добровольцев» из «горячих точек» вес этих отрядов начнет неуклонно возрастать, а соответственно усилится и рост радикализма в самых крайних его проявлениях.

При анализе ситуации в Сирии помимо внутреннего, остается важным и внешнеполитический аспект. Отметим несколько ключевых моментов.

1. Страны, входящие в Лигу арабских государств (ЛАГ) явно переживают раскол по вопросу дальнейших действий в отношении Сирии. При этом мы имеем ввиду не те противоречия, которые были явными с самого начала и раскололи эту организацию фактически на две части: сторонников Башара Асада (Ливан, Ирак, Алжир, Судан) и его противников (Катар, КСА, Иордания, Марокко, Ливия, ОАЭ). Теперь началась поляризация мнений и среди т.н. «болота» в лице Египта и Туниса, несмотря на их публичную «антиасадовскую риторику». Зафиксируем пока нежелание стран-членов ЛАГ признавать Сирийский национальный совет (СНС) в качестве «полномочного представителя сирийского народа». У каждой из стран на то существуют свои веские причины. У «заливников» – это, прежде всего, усиление военного компонента оппозиции в лице Свободной сирийской Армии (ССА). Тунис, Алжир и Египет предпочитают «мирную составляющую». То есть, налицо разногласия по вопросу способов дальнейшего противодействия режиму Асада.

2. При всем разнообразии мнений и интересов США, ЕС, Турция совершенно четко дистанцировались в настоящее время от участия в т.н. «ливийском сценарии» для Сирии. Это означает, что интервенции не будет как минимум до тех пор, пока не пройдут президентские кампании в США и Франции. Да и после них такое развитие событий представляется маловероятным, поскольку НАТО на агрессию или другие силовые действия без санкции Совета Безопасности ООН не пойдет однозначно. А это будет означать, что американцы и французы должны это делать «в одиночку», к чему они не готовы.

Сами арабские монархии на какие-то военные действия просто не готовы. Особенно с учетом того, что передислокация значительной группы войск на неопределенный срок «оголяет» внутренний фронт борьбы с экспансией Ирана и шиитскими возмущениями. Кроме того, есть еще один нюанс, о котором все забывают. Ввод войск арабских стран на сирийскую территорию будет де-факто означать их прямое военное столкновение с иранскими военными. А вот этого момента как раз очень сильно пытаются избежать и в Иордании, а особенно – в аравийских монархиях. В последних наоборот стараются всячески дистанцироваться от прямого столкновения с Ираном по любому вопросу. В этой связи достаточно вспомнить историю «с подготовкой покушения» на саудовского посла в США, когда Эр-Рияд категорически отказался «раздувать» этот вопрос в ООН. Да и сам СНС отвергает иностранное военное вторжение как способ свержения режима Асада. Приемлемо только дислоцирование иностранных военных наблюдателей, но это возможно только при соответствующем решении Дамаска, на что он в нынешней ситуации не готов идти. Да и предыдущая миссия мониторинга ситуации наблюдателями ЛАГ вызвало больше критики со стороны воющих в Сирии сторон: оппозиция обвиняла наблюдателей в том, что их попросту «подкупили» власти; власти в свою очередь утверждают, что «мирная передышка», связанная с миссией ЛАГ, позволила оппозиции «накопить силы» и создать укрепрайоны в том же Хомсе и пригородах Дамаска.

Отсюда курс на стимулирование гражданской войны путем финансирования повстанцев и направления в страну «добровольцев».

3. Отсутствие в настоящее время предпосылок к организации консультаций между сторонами конфликта при любом международном посредничестве.

В этой связи стоит рассмотреть инициативу Москвы по проведению консультаций между оппозиционерами и властями на российской «площадке». Если говорить прямо, то эта инициатива является «мертворожденной» и служит только одной задаче – не превращаться в «мистера «нет»» и предлагать некие инициативы. С точки зрения продуктивности они хороши только в теории, поскольку любой оппозиционер, который сейчас согласиться проводить любые переговоры с властями, является «предателем» и, безусловно, потеряет всякий авторитет в своей среде. Время для претворения в жизнь подобного рода инициатив еще не пришло. Сирийское население и оппозиция еще не вступили в период «пресыщения борьбой и моральной усталости». Для того, чтобы прийти к идее переговоров, стороны должны окончательно убедиться в бесперспективности иных форм противодействия, и, прежде всего – вооруженных. Этого пока не произошло, более того оппозиция ожидает всеобщего восстания по мере вовлечения в конфликт деньгами и оружием «международных спонсоров». До сих пор считается, что сирийская армия еще не сказала своего «последнего слова», и ее «здоровая часть» еще может сыграть свою роль в свержении режима Асада.

Но есть один аспект, который не дает режиму Асада полностью «расползтись». Это страх значительной части сирийского общества в отношении своего физического выживания в стране в случае ухода нынешнего президента. И это не только алавиты, но и христиане, армяне, курды и черкесы. Последние кстати довольно активно влияют на выработку позиции руководства в Иордании и Турции. В этой связи никаких трансформаций власти не произойдет, пока «верхушки» этих общин не получат надежных, международно подтвержденных и надлежащим образом оформленных гарантий. Другими словами, пока те, кто в должной мере контролируют процессы в оппозиционном движении, не подтвердят новую систему баланса сил в стране. А такого единого и вертикально структурированного органа у оппозиции сейчас попросту нет, что и предопределяет нынешний формат противостояния.


Ю.Б.Щегловин
Источник: "
Институт Ближнего Востока "