Лента: Политика

Несмотря на общие восторженные отклики стран Запада на свержение М.Каддафи в Ливии, проглядывается их все более растущая обеспокоенность «излишне самостоятельными» действиями Катара в этой стране. Последний, будучи одним из основных идеологов и проводником идеи свержения бывшего ливийского диктатора явно начинает «подминать» ситуацию под себя, не обращая при этом внимание на интересы своих бывших союзников. Это выражается, прежде всего, в действиях Дохи по финансированию и снабжению оружием подконтрольных ей отрядов ливийских исламистов, что происходит явно в ущерб другим сегментам повстанческого движения в этой стране. Катарцы все активнее вмешиваются в ход формирования органов исполнительной власти страны, стараясь при этом не только продвигать на ключевые посты своих сторонников (в муниципалитете Триполи их уже большинство), но и практически открыто диктовать руководителям Переходного национального совета (ПНС) «как им жить дальше». Этот диктат уже вызвал резкую отповедь министра финансов нового ливийского правительства и по совместительству «главного либерала» Али Тартуни, который предупредил Доху о «необходимости стучать в дверь, прежде чем в нее заходить».

Такое положение дел вынудило французского президента Н.Саркози в октябре с.г. провести секретные переговоры с эмиром Катара Х.Бен Халифа Ат-Тани, в рамках которых ему было указано на необходимость «более тесно координировать свои действия в Ливии с европейцами и ПНС». Представляется, что французский лидер выражал коллективное мнение стран всего НАТО и был выбран на эту роль с учетом доверительного характера связей между ним и руководством Катара. Это, безусловно, показатель той настороженности к новым ливийским реалиям, основным носителем которой выступает в данном случае Вашингтон. Ничего удивительного в этой ситуации нет, поскольку мы уже говорили о том, что «ливийский проект» на сегодняшний день является, пожалуй, самым успешным среди прочих усилий Дохи по продвижению своих политических и экономических интересов в Африке. И не только успешным, но и системообразующим для всей дальнейшей внешней катарской активности. Тенденция превращения Катара в еще одного крупного регионального игрока начала проявляться еще в начале 2000 годов, когда катарцы начали активно завязывать контакты и связи не только с руководством того же Афросоюза, но и с массой различного рода командиров и руководителей повстанческих и оппозиционных движений на Ближнем и Среднем Востоке. Страна стала предоставлять свою территорию для проживания многих опальных лидеров или оппозиционеров, при этом зачастую сознательно принимая ту или иную значимую фигуру именно у себя. Катар стал провозглашать себя

некой территорией, на которой все оппозиционеры могли проживать и при этом чувствовать себя в безопасности. Такое положение дел неформально признавалось арабскими странами, пока «статус кво» не был нарушен, как считали в Катаре, одной из российских спецслужб, которая без всяких оглядок на традиции ликвидировала на катарской территории З.Яндарбиева. Последний, кстати, на тот период времени являлся одной из ключевых фигур по аккумулированию и переправке финансовых средств чеченским боевикам, которые шли, в том числе и на проведение резонансных терактов. Собственно из-за грубого нарушения этой негласной традиции реакция катарского руководства и была поначалу такой болезненной. Тем не менее, оно после этого эпизода очень гибко трансформировало свою политику «на российском направлении», перейдя к стратегии создания с помощью России нового газового международного картеля, который должен был превратиться по идее Дохи в новый «газовый ОПЕК». Это к вопросу «о нужности и целесообразности» проведения актов террора в отношении террористических лидеров за рубежом.

Создание «газового ОПЕК», а еще ранее создание глобальной телестанции «Аль-Джазира» необходимо рассматривать именно в контексте начала стратегии Дохи по превращению Катара в некого ключевого игрока в регионе. И если в случае с газом мы наблюдаем явную попытку составить достойную конкуренцию тем же саудовцам (а противоборство с ними является одной из ключевых принципов новой политики), то в случае с телевидением катарцы стали первопроходцами. Отметим о их почти европейскую гибкость и в словах, и в делах. Здесь они дают приличную фору своим престарелым саудовским «друзьям», которые потеряли чувство реальности и закостенели в своих догмах. Если мы посмотрим на то, как Доха реализовывала свои замыслы по превращению Катара в региональную супердержаву, то увидим, что они просто творчески переработали все то, что до них придумал тот же Запад. В случае с приютом для всех обиженных оппозиционеров сразу на горизонте возникает Британия, «пригревшая» на своей территории абсолютное большинство фигур, которые находятся в международном розыске. В случае с «Аль-Джазирой» сразу вспоминается американское CNN, которая, по точному мнению кого-то из американских политологов, «одна в состоянии выиграть любую войну». В случае с «Аль-Джазирой» этот тезис воплощен на «все 100%». Она, благодаря колоссальным финансовым влияниям и усилиям тех же нанятых британских менеджеров, превратилась в одно из основных оружий катарцев в мусульманском мире. Этот мир благодаря этой станции получил первое в своей истории «свое» телевидение, которое показывало и говорило, то, что абсолютное большинство арабского населения хотело смотреть и слышать. При этом было неважно, правда это или нет. Со времен Ирака «Аль-Джазира» активно завоевывала свою аудиторию, и уже в случае с Ливией и другими «арабскими революциями» смогло позволить себе, благодаря полученному авторитету, заниматься откровенными фальсификациями и отойти от некой «беспристрастности». И здесь необходимо отдать должное катарцам, которые четко «просчитали» чаяния своей аудитории, которые заключаются в обостренном чувстве «национальной обиженности» перед лицом коварных империалистов и сионистов. Отсюда и «Аль-Каида», фактическим рупором которой стала катарская станция, так как на тот период времени именно эта структура объединяла в себе наиболее пассионарную часть арабского мира, которая бросила перчатку новым «крестоносцам».

Пропаганда и финансы – это два «кита», на которых базируется экспансия Катара, который в силу своей географической «малости» не может позволить себе роскошь «бряцать оружием». Силовые методы как средство распространения своего влияния уходят в прошлое вместе с большинством арабских диктаторов. Здесь только два пути: или обзаводиться своим ядерным оружием; или сделать ставку на деньги. Второе явно предпочтительнее для Катара, руководство которого отличается от своих саудовских «братьев» практически «американской» деловитостью и чувством целесообразности: ядерную бомбу нельзя съесть или применить в повседневной политике, а кушать хочется всегда и всем. Большинство арабских режимов очень ясно это почувствовали на «своей шкуре» в результате всех этих «революций». Отсюда стремление к катарским инвестициям в национальные экономики, поскольку достаточного количества «своих» углеводородов у большинства арабских стран не хватает.

Но просто деньги не делают погоды, они могут принести только краткосрочную выгоду и лояльность, а Доха оперирует понятиями «вечности». Она смогла очень четко уловить основной тренд в развитии политической ситуации на Ближнем Востоке, который переживает смену элит. Все эти «революции» лишь видимая часть тех сдвижек в фундаментальных политических трансформациях, которые только начал переживать мусульманский мир. И арабские страны здесь лишь «первые ласточки». Идет смена «вех»: на смену авторитарным диктаторам приходят не менее авторитарные демократии, так как последние будут выражать интересы новой набирающей силы – «мягких» исламистов. Именно они сменят «светских» диктаторов, которые в своих попытках «скрестить исламского ужа с европейским ежом» потерпели несомненный крах. Европейские ценности во всем комплексе были отторгнуты большинством арабского населения, которое любит бесплатную «социалку» и свободу мнений, но только для себя. При этом свобода выражения мнений другими и толерантность по отношению к другим конфессиям и женскому полу здесь не в почете. Это обстоятельство первым на себе испытал иранский шах, и как выяснилось, мало чего изменилось в сознании правоверных за тридцать лет. Отсюда и востребованность новой «универсальной идеологии», которая подразумевала бы некий гибрид «западной демократии» с основными исламскими ценностями. Такой вариант сейчас предлагают умеренные исламисты в лице «братьев-мусульман», и катарцы пытаются возглавить это движение.

Отсюда и это противоборство с саудитами, которые не желают меняться, и тем самым копают себе могилу. Эр-Рияд живет по понятиям уходящего арабского мира, пытаясь его законсервировать. Саудовские правители при этом являются ровно таким же анахронизмом уходящей политической эпохи в арабском мире со всеми его диктаторами, и спасает их пока только наличие хорошей финансовой подушки, которая как показала та же Ливия, не всегда является достаточным средством для выживания. Как следствие, борьба между прагматиками-ваххабитами в лице Катара и ваххабитами-ретроградами в лице КСА. И здесь роль «Аль-Каиды», которая до недавнего времени являлась «наконечникам копья» именно саудитов, резко падает на фоне новых процессов в мусульманском мире. На смену радикалам приходят умеренные исламисты, и здесь первенство за катарцами, поскольку это их «аудитория», которая близка им тактически. При этом Доха учла печальный опыт своих саудовских конкурентов и постаралась максимально завуалировать «идеологический аспект» в своей деятельности, старательно избегая публичной пропаганды ваххабизма и отказавшись от скомпрометировавшей себя практики использования благотворительных организаций как средства пропаганды радикализма и переправки финансовых средств террористам в «горячие точки». Очень возможно, что европейцы «повелись» на эту уловку.

«Свалив» Каддафи во многом благодаря недальновидной позиции европейцев, Доха выиграла очень важный раунд в своей борьбе за Африку. Убран с дороги главный конкурент на континенте, который обладал достаточными ресурсами для того, чтобы «кормить» половину африканских стран. Вместе с Каддафи ушел в прошлое его главный инструмент влияния в лице многочисленных фондов и банков, на место которых сейчас приходят те же катарцы. Как следствие, следует ожидать резкой «исламизации» континента и усиления влияния Катара в Афросоюзе. Вообще, эта африканская экспансия катарцев выгодно отличает их от тех же саудовцев. В отличие от них, Доха не стала бороться за уже «распаханные участки» на Ближнем и Среднем Востоке, а поставила в себе в качестве одного из приоритетов именно Африку, принимая во внимание гигантские запасы полезных ископаемых и логистическое будущее этого региона. Активность в суданских делах была первым пробным шагом Катара, в рамках которого нащупывался алгоритм действий в целом на африканском направлении. Отсюда и гибридная модель совместно с Афросоюзом т.н. «катарской инициативы», в рамках которой помимо достижения успеха по примирению сторон в Дарфуре, апробировался и механизм взаимоотношений с африканскими лидерами. И, натолкнувшись на скрытое противодействие Каддафи на этом направлении, Доха поняла, что при живом «безумном полковнике» ей вряд ли что-нибудь «светит» в Африке. И очень быстро сделала необходимые выводы, что наложилось на личные антипатии европейцев к бывшему ливийскому лидеру. Вовремя подоспела и египетская «весна», с тайными пружинами которой еще предстоит разбираться. Таким образом, катарцы убрали двух самых опасных для себя конкурентов на Африканском континенте и теперь вольны в своих действиях. Остается еще идея «панафриканизма» нынешнего руководства Афросоюза в лице Т.Мбеки и Пинга (во многом благодаря им было фактически провалено посредничество Дохи в дарфурском урегулировании), и именно на этом направлении сейчас развернется основная борьба. И здесь союзниками катарцев вновь выступят французы, а вот «афроцентристы» объективно «качнутся» в сторону Китая, так как он является основным поставщиком инвестиций на континент, а в борьбе с Дохой важное значение имеют прежде всего деньги.

Деятельность в Африке совсем не отменяет активности катарцев и на Ближнем Востоке. Здесь необходимо вспомнить и финансирование ХАМАСа, эмиссары которого по просьбе своих катарских партнеров загодя перебрасывали оружие ливийским повстанцам, и Йемен, где Доха активно пытается воздействовать на процесс, постоянно предлагая себя в посредники и активно «подкармливая» при этом протестующих в Сане. В последнем случае, конечно, во главу угла ставится цель нанесения максимального морального ущерба Эр-Рияду, для которого Йемен является вотчиной. Здесь помимо саудовцев, катарцев ждет серьезный соперник в лице Турции, что она уже доказала в случае с теми же хамасистами, которые дружно ушли под ее «протекторат» с автоматическим прерыванием всех отношений с Дохой. Это для катарцев сигнал о том, что необходимо учитывать и фактор «национальных квартир», и ливийцы в случае с Али Тартуни им об этом вновь напомнили.

Сейчас большинство политологов говорят о будущем столкновении двух гигантов на Ближнем и Среднем Востоке в лице Турции и Ирана, забывая при этом про маленький, но богатый Катар. Во главу угла здесь ставится, прежде всего, соображение о военном потенциале этих стран, но повторим, что в 21 веке не последнюю роль играют и деньги помноженные на чутье «политического момента». И здесь Доха на первых ролях. «Крошечность» Катара вкупе с отсутствием вооруженных сил вынуждает его руководство быть предельно гибким в выборе стратегии и тактики, а также ее своевременной трансформации, в чем оно если не опережает своих основных конкурентов, то, по крайней мере, не отстает.

Но во всех случаях эта гибкость все-таки ограничена идеологией. В отличие от тех же китайцев, которые во главу угла всегда ставят экономическую целесообразность, катарцы связаны узами религиозных догм и патологической боязни распространения шиитского влияния. Они «вкладываются» исключительно в «братьев-мусульман», «светские» для них являются в лучшем случае попутчиками. Это прекрасно продемонстрировала история с визитом Ат-Тани в Дамаск, где он по поручению Лиги арабских государств (ЛАГ), обсуждал на днях механизм претворения в жизнь мирной инициативы по налаживанию национального диалога. Благодушие катарского лидера и его оптимизм после встречи с Б.Асадом было воспринято сирийской оппозицией с плохо скрываемым раздражением. А «ларчик» открывается просто: на первых ролях в организации протестных мероприятий в Сирии сейчас не просто «светские деятели», а коммунисты и прочие «левые». Отсюда и примирительный тон Дохи, которая, как и Эр-Рияд и другие «заливники», «ставят» на совсем другие силы в Сирии. То же самое наблюдается и в Йемене, где вся катарская финансовая помощь идет «Ислаху» в Сане, а не «светским» в том же Таизе.

В связи с этим необходимо еще раз обратить внимание на «близорукость» позиции того же Парижа, который использует катарцев как таран для продвижения своих интересов в той же Африке, явно противопоставляя этот альянс набирающей вес Турции, с руководством которой у Парижа очень напряженные отношения. Анкара, которая уже доказала на собственном примере привлекательность своей модели развития, здесь явно выглядит предпочтительней для многих мусульманских стран, которые не очень любят ваххабитские постулаты. А вот усиливая Катар, а с ним вместе и исламистов на африканском континенте, Париж сильно рискует получить потом очень обширную зону, враждебно настроенную ко всем принципам «европейской демократии». «Ручной джин» запросто может выйти из-под контроля, что события в Ливии доказывают в полной мере.


А.А.Быстров
Источник: "Институт Ближнего Востока "


* * *


Катар, победитель Ливии, как прообраз будущего миропорядка

Уважаемые читатели! Восточноарабское государство Катар впервые официально признало факт вторжения своих войск на территорию Ливии в ходе идущей в этой стране войны.

Глава Генштаба Катара генерал-майор Хамад бин Али аль Атиййя заявил: "Мы были среди всего этого, сотни катарских солдат были в каждом регионе".

Таким образом, от версии о якобы "силах повстанцев", якобы победивших полковника Каддафи, не осталось больше ничего. Но это не новость. Ранее уже многие участники интервенции "впервые официально признавали" своё участие той или иной степени глубины. Британия, кажется, "официально признавала", что её спецназовцы "участвовали" в штурме Триполи, Франция -- что именно её военные настигли Каддафи. Это тем более не новость, поскольку ещё летом на видеокадрах из Ливии фигурировала бронетехника именно с катарской государственной символикой.

Интереснее другое. Давайте насладимся тем, что это за государство такое -- Катар, чья армия вторглась в светскую социалистическую Ливию, управлявшуюся выборными комитетами, нести свободу. С санкции лауреата Нобелевской премии мира Барака Х. Обамы.

Это государство следующего образца:

Форма правления -- абсолютная монархия. Так официально указано в конституции.

Глава государства -- эмир, пришедший к власти путём переворота и свергнувший своего отца в далёком 1995-м. У него три официальных жены.

Демократических институтов -- нет.

Выборов -- не бывает.

Политические партии -- отсутствуют.

Профсоюзы -- запрещены.

Свобода вероисповедания -- не обнаружена.

20% населения -- местные, коренные арабы, полноправные граждане, живущие на углеводородную ренту лучше всех в мире.

80% населения -- нищие понаехавшие гастарбайтеры из Пакистана, Индии и т.д. Прав не имеют никаких. В частности -- даже покидать страну без разрешения нанимателей, то есть своих хозяев. Это последнее вызывает некоторые нарекания у некоторых идеалистов далеко за рубежом и даже даёт им повод беспочвенно обвинять Катар в "современном рабовладении".

В частной жизни, если не на людях, там разрешено пить алкоголь. Женщинам разрешено водить автомобили. Это всё признано крайне прогрессивным.

Правда, как отмечают источники, в семейном праве Катара по-прежнему царит шариат. А это значит, что там дозволены гаремы, а за слишком большие вольности катарских дам положено закапывать по грудь в землю и забрасывать с близкого расстояния камнями до смерти. В особенности дамам следует быть осторожными, если они бесправные гастарбайтерши и отказываются работать на хозяев-нанимателей в подпольной индустрии секс-услуг, крайне развитой в королевстве.

В общем, чистый и беспримесный образчик идеалов, во имя которых передовое человечество раздолбало одну из самых сытых, образованных и демократичных африканских стран.

Абсолютная тоталитарная монархия. Общество, поделённое на нацию господ и толпу рабов. Практическое разрешение господам чудить в частной жизни как хочешь -- при соблюдени внешней пристойности. Прелесть же.

Всё это наводит на логичный вопрос: почему всё-таки армию этой благополучной антиутопии отправили освобождать Ливию, превратив и без того лицемерный спектакль в полную оруэлловщину? Есть, видимо, множество объяснений. И самое вероятное, конечно, таково: уничтожением государства братьев-арабов на другом континенте Катар заработал самому себе отсрочку от ракетно-бомбовой демократизации.

Однако напрашивается ещё одна версия, куда более пугающая. И мне хотелось бы ею с вами поделиться.

Дело не в том, что катарцев можно заставить воевать на земле, а французов нет. Не в запугивании дело. Просто организаторам демократизации -- элите передового мира -- Катар как союзник кажется и ближе, и надёжнее, и роднее, чем вся эта погрязшая в формальном народовластии Европа. Он простой, резкий и чёткий.

Возможно, катарский общественный строй в глазах передовой элиты выглядит именно тем образцом, по которому она построит новый миропорядок.

Во всяком случае, судя по первым результатам -- уже пытается.

Виктор Мараховский
Источник: "Однако "