Лента: Политика

Обнародованный в последний день января доклад Совместного японо-китайского комитета историков подвел итог трем годам его работы и стал важным идеологическим документом, призванным оказать положительное воздействие на отношения между двумя странами. Такую оценку дали ему эксперты в области азиатской политической истории.

Договоренность о создании комитета была достигнута осенью 2006 года, во время официального визита тогдашнего японского премьер-министра Синдзо Абэ в Пекин. Учитывая, что проблемы исторического прошлого, особенно событий 1930-х и 1940-х годов, до сих пор бросают тень на двусторонние отношения, Абэ предложил китайским лидерам поручить ученым обеих стран профессионально разобраться в событиях минувшего и общими усилиями попытаться найти пути к их адекватной переоценке и примирению противоборствующих точек зрения в академической среде, а затем и в массовом сознании народов обеих стран.

Предложение было принято, и работа закипела. С японской стороны ее возглавил профессор Токийского университета Синъити Китаока, авторитетный специалист в области международных отношений, считающийся одним из лидеров академического мейнстрима страны. Группой китайских ученых руководит Бу Пин, директор Института современной истории Китайской академии общественных наук. Внешнеполитические ведомства обеих стран вызвались всемерно помогать ученым. Большое личное внимание работе комитета уделяет глава МИД Японии Кацуя Окада, занявший этот пост в сентябре 2009 года в правительстве Юкио Хатоямы.

Первоначально публикация отчета комитета, основанного на представленных участниками научных докладах и регулярных дискуссиях, была запланирована на вторую половину 2008 года, чтобы приурочить его к 30-летию двустороннего мирного договора. Однако документ появился более чем на год позже из-за того, что стороны долго не могли прийти к согласию относительно ряда принципиальных оценок и формулировок. В итоге было решено пока ограничиться периодом до 1945 года, а оглашение результатов работы по послевоенным событиям отложить на неопределенный срок.

В центре внимания первой части доклада оказалась экспансионистская политика Японии 1931-1945 годов в Китае, начиная с "Маньчжурского инцидента", то есть оккупации Маньчжурии осенью 1931 года. "Двум сторонам, сражавшимся друг с другом на войне, нелегко прийти к общей точке зрения на события прошлого,– прокомментировала его появление влиятельная токийская газета "Иомиури".– Естественно, что у Японии и Китая разные взгляды на эту войну".

Различие в подходах особенно заметно на примере событий 1937-1945 годов, которые традиционно именовались в Японии "Китайским инцидентом" и лишь через много лет стали считаться полноценной войной двух стран. Китайская официальная историография бескомпромиссно называет ее "тотальной агрессивной войной японского милитаризма против китайского народа", за которую Токио должен нести моральную и политическую ответственность. Японские историки, не отрицая факта "агрессии" и не избегая, как ранее, этого термина, призывают к более взвешенным и академичным оценкам, делая акцент на комплексном характере происходивших политических процессов.

Камнем преткновения при подготовке доклада к публикации стали несколько конкретных вопросов, значение которых выходит за рамки собственно историографии. Китайская сторона продолжает настаивать на подлинности так называемого "меморандума Танака" – плана японской экспансии в Азии, который премьер-министр Гиити Танака якобы представил императору Сёва /Хирохито/ в июле 1927 года. Японские и иностранные, в том числе российские, историки давно сделали вывод о подложности этого документа и не ссылаются на него.

Как и следовало ожидать, бурные дискуссии развернулись вокруг вопроса о так называемой "Нанкинской резне" – событиях, которые произошли в Нанкине, тогдашней столице гоминдановского режима Китая, после ее взятия японскими войсками 13 декабря 1937 года. Официальная китайская версия, закрепленная в решениях послевоенных судебных процессов над "военными преступниками", утверждает, что японская армия в течение нескольких дней уничтожила не менее 300 тысяч /или во всяком случае более 200 тысяч/ мирных жителей города. Японские ученые, участвовавшие в работе комитета и представляющие официозную историографию, согласились с утверждением об уничтожении китайского гражданского населения, однако настаивают, что количество погибших было на порядок меньше – от 20 до 40 тысяч человек. Необходимо добавить, что представители японской ревизионистской историографии подвергают тотальной критике обе официальные версии. Опираясь на исторические источники, они оценивают число жертв в период после взятия города и прекращения военных действий в 100-150 человек. Эта точка зрения не нашла никакого отражения ни в докладе, ни в дискуссиях во время его подготовки.

Некоторые японские члены комитета, выступая на условиях анонимности, сообщили журналистам, что китайские партнеры постоянно оказывали на них давление и жестко требовали принятия тех или иных формулировок, чем и была вызвана задержка с публикацией итогового документа. Тем не менее, эксперты сразу отметили, что китайская сторона признала, что "инцидент у моста Марко Поло" /Лугоуцяо/ 7 июля 1937 года, с которого началась японо-китайская война, "мог произойти случайно" и, следовательно, не планировался ни политическим, ни военным руководством Токио. С учетом известного догматизма историографии КНР, особенно в отношении таких политических значимых и болезненных проблем, это – существенная уступка.
Японские и иностранные ученые уже несколько десятилетий назад пришли к выводу, что перестрелка, ставшая в условиях "военной тревоги" поводом для начала широкомасштабных боевых действий, скорее всего была именно случайной.

Японские СМИ не прошли мимо того факта, что китайские участники совместного проекта являются сотрудниками научных учреждений, связанных с Коммунистической партией Китая, как, например, Китайская академия общественных наук. "Создается впечатление, что у них нет иного выбора, кроме как следовать официальному курсу партии и правительства, и что они не могут свободно высказывать собственное мнение",– поделился с журналистами своими впечатлениями один из японских историков. Другой его коллега, также говоривший на условиях анонимности, высказался еще более определенно: "Я не испытываю уважения к работам, представленным китайской стороной, и не вижу никакого прогресса в ее исторических исследованиях".

Министр иностранных дел Кацуя Окада, в последние месяцы курирующий работу комитета, высоко оценил значение и перспективы подобных совместных исследований. "Принимая во внимание политическую структуру и систему современного Китая, мы понимаем, что определенные уступки неизбежны,– заявил он во время беседы с историками.– Но в любом случае проект этого стоит". С ним решительно не согласился один из японских членов комитета: "Я думал, что проект осуществляется в наших национальных интересах, но это не более чем потеря времени. Я больше не буду в нем участвовать. С меня довольно".


Источник: По материалам ИТАР-ТАСС
При полном или частичном использовании данного материала ссылка на rodon.org обязательна.